Отец помогает мне перевезти вещи, и я все же получаю благословение на свободное плавание от заплаканной мамы. Кажется, я в очередной раз не оправдала ее ожиданий, но ничем помочь не могу. В многодетности есть своя прелесть — родителям есть, из кого выбирать. Своим существованием Ким наполнила мамину чашу ожиданий до отказа. А если выйдет замуж за Финна — польется пеной за край.

К первому рабочему дню я подготовилась с вечера воскресенья: шелковая рубашка и кремовые брюки, строгие черные лодочки. Минимум макияжа и гладкий хвост — то, что нужно для правильного рабочего настроя.

В офис вхожу ровно в восемь — мы договорились встретится с отцом пораньше, чтобы обсудить рабочие нюансы. Папа целует меня в щеку и проводит в свой кабинет.

— А он что здесь делает? — не успеваю осадить дребезжащую фразу, застыв в дверном проеме.

Сцепив зубы, глазею на широкоплечую фигуру в темно-синей рубашке и модных брюках. Финн усмехается, открыто наслаждаясь моим изумлением, пока скользит по мне пристальным взглядом и, облокотившись на стол, ждет, когда отец мне все объяснит.

И я, черт побери, тоже этого жду.

— Я думал рассказать тебе по ходу дела, милая. — немного смущаясь произносит отец. — Фактически наше агентство теперь входит в Кейдж Групп: заказы распределяются головным офисом между другими рекламными фирмами. Дела шли плохо, и Финн сделал мне выгодное предложение: я остаюсь владельцем, работая за процент от завершенной сделки. Не нужно заморачиваться с поиском заказов и собственной рекламой. Я был бы дураком, если бы отказался.

Мне требуется все мое мужество, чтобы содрать с лица смятение и сдержанно кивнуть:

— Разумный ход, пап. Но ведь агентство остается самостоятельной единицей и свободно от вмешательства головного офиса, правда?

— Безусловно. — раздается звучный голос Финна. — Но я никогда не премину лично удостовериться в слаженной работе каждой своей инвестиции. Поэтому, — делает паузу и щурит глаза, давая понять, что отвечает на мой незаданный вопрос, — я буду здесь частым гостем, Тони.

глава 6

Первую половину дня отец знакомит с меня с подчиненными, после чего вручает смарт-карту от отдельного углового кабинета: он небольшой, но с большим панорамным окном и теплыми персиковыми стенами. Мой личный уголок уединения, где я могу скинуть надоевшие каблуки и удобно вытянуться в крутящемся бежевом кресле.

Как только дверь за отцом захлопывается, и я остаюсь одна, плотину мыслей, заблокированную рабочей рутиной прорывает: в голову обжигающим фонтаном льются мысли о Финне. Он основал Кейдж групп? В разговорах сестры с мамой на домашних ужинах я часто слышала, что Финну, как единственному сыну Дугласа Кейджа, предстоит в скором будущем взять бразды правления табачными фабриками, разбросанными по всей стране. Неужели он оказался от всего, чтобы начать собственное дело?

Здорово, что дела отца пошли на лад благодаря их сотрудничеству, но, если быть честной, при наличии на руках такого расклада, я бы вряд ли согласилась вернуться. Хотя бы потому, что с момента встречи с Финном прошло уже несколько часов, а мое сердцебиение все еще превышает норму минимум в два раза.

Раздраженно встряхиваю головой и устремляю взгляд в ноутбук. Мне нужно взять себя в руки. В конце концов, если Финн действительно решит наведываться сюда чаще, я не могу позволить себе терять по полдня, чтобы привести растрепанные чувства в порядок.

Делаю себе кофе и на несколько часов утыкаюсь в монитор, пытаясь разобраться со спецификой обработки поступающего заказа. Оказывается, что ничего сложного в этом нет. Почти тот же самый алгоритм действий, который я освоила еще на стажировке в рекламной агентстве в Бостоне.

— Милая, я собираюсь на обед, — сообщает появившаяся в проеме голова отца. — Ты со мной?

— Я не голодна, пап. Посижу еще немного. Мне во многом предстоит разобраться, если я хочу стать полноценным членом команды.

— Захвачу тебе сэндвич. — говорит отец, перед тем как захлопнуть дверь. — Финн просил проследить, чтобы ты хорошо питалась.

Сердце снова пускается вскачь при упоминании его имени. Какое ему вообще есть дело, как я питаюсь? И тем более, зачем просить об этом моего отца. Злюсь на себя, злюсь на Финна, что за один день ему уже дважды удалось вывести меня из равновесия всего лишь парой фраз, одна из которых даже не была сказана им лично.

Мое самобичевание прерывает настойчивый стук в дверь.

— Войдите, — бубню, не отрывая невидящего взгляда от ноутбука. Дверь распахивается, впуская волну древесно-цитрусового аромата, заставляя впиться рукой в ни в чем не повинную мышку.

— Насколько я знаю, обеденное время называется обеденным, потому что в это время сотрудники обедают. — без тени усмешки объявляет Финн, останавливаясь в дверном проходе. — Набираешь очки в новом коллективе, Тони?

Мой голос звучит резче, чем мне бы хотелось, когда я крепко обнимаю себя руками, концентрируя спокойствие, и заставляю себя встретится с ним взглядом:

— Побиваешь рекорды в тавтологии, Финн? Я просто не голодна.

Финн не удостаивает вниманием язвительность и делает шаг к столу, продавливая брешь в облаке моей фальшивой невозмутимости.

— На самом деле, я зашел сказать, что поговорил с твоим отцом и пришел к выводу, что лучшим способом адаптироваться на новом месте — сразу попробовать себя в самостоятельном проекте. Ни к чему начинать с низов. Ты получила прекрасное образование, и, насколько мне известно, была одной из лучших студенток курса. Это твой шанс заявить о себе.

— Спасибо, Финн, но думаю это преждевременно. У меня совсем недостаточно…

— Уверен, что ты справишься, — нетерпеливо обрывает он, и по тому как вздернута его бровь и напряжены желваки, понимаю, что спорить с ним бесполезно.

— Хорошо. — лаконично киваю. — Что-то еще?

— Хотел узнать, как твои дела.

Его лицо остается столь же суровым, но голос звучит на полтона мягче, и этого достаточно, что в груди предательски заныло.

— Мои дела прекрасно, — говорю сухо. Чересчур сухо, потому что никак не могу подобрать правильный голосовой диапазон, чтобы не выдать свою нервозность. — Еще какие-то вопросы, мистер Кейдж?

— Мистер Кейдж? — раздраженно щурится Финн. — Серьезно?

— Просто блюду субординацию. Эта фирма ведь твоя инвестиция, правильно? Отец номинальный владелец, а, значит, мы здесь все твои подчиненные.

Я не сказала ровным счетом ничего, чтобы его разозлить, но в этот момент в небосводе темных глаз ярко взрываются фейерверки гнева.

— Ты и правда изменилась, Тони. Отрастила клыки и когти.

— Четыре года прошло. — смотрю на него с вызовом. — Было бы странно остаться той семнадцатилетней дурочкой, какой была я.

Осознаю, что говорю лишнее, но уже ничего не могу с собой поделать: надежно замороженные обида и боль с каждой встречей с ним начинают откалываться от ледяной глыбы маленькими острыми осколками.

— Мне нравилась та семнадцатилетняя дурочка. — тихо говорит Финн.

К горлу подступает удушающий спазм, толкающий влагу к глазам, и мне приходится со всей силы вонзиться кремовым маникюром в ладони, чтобы себя отвлечь. Боль отрезвляет и, благодаря этому, мне удается звучать ровно:

— Я не хочу вспоминать прошлое, Финн. Я вернулась домой, чтобы помочь отцу. И если говорить начистоту, с тобой я бы предпочла видеться как можно реже и только по действительно важному поводу. Например, на вашей с сестрой свадьбе, или на дне рождения вашего первенца. В остальном, ты последний человек на земле, с которым я бы хотела встречаться.

На долю секунды точеные черты лица искажается, словно от боли, но затем на губах Финна появляется кривая усмешка:

— Ревнуешь к Кимберли, Тони?

Огненный ком гнева во мне мгновенно разрастается и взмывает вверх, гулко вибрируя в ушах и затмевая взятое под контроль спокойствие. Мне требуется несколько секунд, недюжинные усилия и несколько глубоких вдохов, чтобы опустить его под ребра и зло улыбнуться: