— С днем рождения, Ким.

Сестра заглядывает в пакет и прикладывает два загорелых пальца с розовому бутону рта, настолько привлекательно демонстрируя радость напополам с удивлением, что меня посещает мысль, что этот жест блестяще отрепетирован.

— Суисс Программ! Я их обожаю! Великолепные средства! Совершенно нежирные по текстуре. Спасибо, Тони, это чудесный подарок.

Снова ощущаю прикосновение гладкости ее рук к шее, и невольно морщусь, потому что в этот момент кожу на щеке начинает ощутимо печь. Я знаю, что это он смотрит на меня.

— Думаю, тебе не нужно представлять Финна, — журчит голос сестры, когда она обхватывает мягкой ладонью мою руку и разворачивает к столу. — Сюрприз-сюрприз, мы снова вместе.

Все-таки я не зря с детства ненавижу сюрпризы. Если бы знала, что Финн будет здесь — ни за что бы не приехала. Сослалась на задержку рейса, погодные условия, отравление или даже беременность, лишь бы никогда больше с ним не встречаться.

Задушив сиюминутный порыв выбежать из гостиной и закрыться в своей комнате, перевожу взгляд на Финна. Он и не пытается скрыть, что не переставал на меня смотреть. Темные глаза цепко сканируют мой незамысловатый уличный образ, и за игрой желваков на резных скулах и по тому, как слегка подрагивает яркое пятно его рта, я не могу разгадать, о чем он думает в этот момент. Одно вижу точно — Финн Кейдж стал еще более привлекательным, если такое вообще возможно: заматерел и раздался в плечах, доведя свою без того кричащую сексуальность до состояния обложки Mens Health. И это плохо. Очень.

Плотно сцепив губы, чтобы в гостиную не просочился звук моего грохочущего сердца, натягиваю улыбку и слегка киваю головой:

— Привет, Финн.

— Ты изменилась, Тони. — негромко произносит тот вместо ответного приветствия. — Только пока не могу решить: в лучшую или худшую сторону.

Лицо мгновенно обжигает кровавый румянец. Я и забыла, с какой легкостью он умеет плевать на мнение окружающих, и что такие понятия как деликатность и такт ему несвойственны.

Всего пара минут, проведенных с ним в комнате, стирают годы вдали. И я больше не модель Тони со стильным лицом, а семнадцатилетний худощавый подросток, с чересчур большим ртом и слишком густыми бровями, теряющий дар речи при виде красивого парня своей популярной сестры.

— Ты наверняка проголодалась с дороги, Тони. — воркует мама, вытягивая для меня стул. — Проходи к столу. Теперь, когда ты дома, я позабочусь, чтобы ты набрала вес.

Если маминому плану откормить меня и суждено сбыться, то явно не сегодня — я с трудом могу запихнуть в себя даже пару ложек салата. Потому что Финн не сводит с меня пристального взгляда остаток вечера.

глава 2

4 года назад

— Правда, Тони хорошенькая? — щебечет сестра, постукивая перламутровым полированным ногтем по моему плечу.

Мне некомфортно и хочется оказаться как можно дальше отсюда, потому что три пары глаз, среди которых есть и темные омуты Финна, устремляются прямо на меня. Я, может, и не страшная, но благодаря блистательному соседству Ким могу догадаться, что испытывает Ники Хилтон каждый раз, когда ее фотографируют рядом с Пэрис. Как бы ее не накрасили и в какой бы изысканный туалет не втиснули, она навсегда останется лишь фоном, выгодно оттеняющим уникальность своей старшей сестры.

Кимберли встряхивает тугими пшеничными локонами, и я почти жду, что с них посыплется волшебная звездная пыль — настолько сказочно это движение. Она молчит и не отпускает мое плечо, словно действительно хочет дождаться ответа на свой вопрос.

Ее богемные подружки заискивающе улыбаются мне и кивают тщательно уложенными головами.

— Через пару лет сможет работать моделью, — говорит одна из них. — Тони высокая и худая. Бедра узкие, но она ведь на ангела Виктории Сикрет и не претендует. И в лице, — переводит оценивающий взгляд на мой рот, — определенно, есть какая-то изюминка.

Я густо краснею, потому что ее слова об «изюминке» звучат как издевка. Мой рот непропорционально большой для моего лица, и даже тысячный просмотр Красотки не способен убедить меня в том, что в нем заключается мое персональное очарование.

Невидимая сила тянет мой подбородок вверх, и я уже через мгновение я встречаюсь с мерцающим взглядом Финна. Во рту становится сухо, так что из горла вырываются беззвучные хрипы, потому что это впервые, когда мы смотрим друг на друга.

Финн Кейдж встречается с моей сестрой почти полгода. Он частый гость у нас в доме: мама и отец всячески поощряют их с Ким отношения. Мама нахваливает его на всех семейных мероприятиях, а отец при встрече называет не иначе как «сынок». Не знаю, чем Финн заслужил подобное расположение, потому что, если быть честной, он никогда не делал ничего для того, чтобы им понравиться. Не носил цветов маме, не обсуждал бейсбольные матчи с отцом, не вел задушевные кухонные беседы за чашкой кофе. Лишь сухо здоровался и закрывался в комнате Ким. А в те редкие разы, когда мы сталкивались с ним на этаже или в гостиной, смотрел сквозь меня, словно я была стеклянной душевой перегородкой.

В ушах стоит гул, словно от врезающегося в дерево сверла, когда он настойчиво буравит меня взглядом. Я бы и рада отвести глаза, но не могу. Финн имеет надо мной какую-то особую власть: рядом с ним я немею и утрачиваю контроль над естественными рефлексами, превращаясь в неуклюжее подобие зомби. И сейчас погонщик зомби требует смотреть на него.

Финн и моя сестра — идеальная пара: красивые и популярные. На школьном балу их бы обязательно выбрали королем и королевой, оставив простых смертных завистливо вздыхать над великолепием этого союза. Финн высокий и смуглый, с темными бровями, которые, по какой-то причине, всегда сведены к переносице, и густыми черными волосами. Мне кажется, что наощупь они жесткие, но вряд ли мне когда-то удастся это проверить.

— Ладно! Давайте выпьем! — переливчатым колокольчиком объявляет голос сестры. В этот момент мне требуется вся моя собранность, чтобы удержаться на подкашивающихся ногах, потому что Финн, наконец, отрывает от меня пронзительный темный взгляд.

Сегодня сестра празднует свое двадцати двухлетие. Родители улетели на выходные в Сан Франциско навестить тетю Энж, и дом целиком предоставлен в ее распоряжение. Вся золотая молодежь и самые главные завсегдатаи гламурных сборищ здесь, в нашем доме, поздравляют сестру под звон бокалов, наполненных дорогим алкоголем и звуки известных лаунж-хитов.

— Это текила, Тони, — ослепительно улыбается сестра, пихая мне в руку прозрачную стопку с соломенной жидкостью. — Выпей за мое здоровье. Лучше, чем попробовать дерьмовый виски в ржавой тачке твоих одноклассников.

Я хочу отказаться. Не для того, чтобы выглядеть лучше, чем есть, а потому, что до этого дня никогда не пробовала алкоголь, и боюсь ударить лицом в грязь на глазах глянцевой толпы. И, особенно, Финна. Вдруг я закашляюсь, и текила польется у меня из носа? Вдруг опьянею так быстро, что грохнусь в бассейн, или того хуже, начну раздеваться на глазах гостей, как в каком-нибудь тупом молодежном фильме?

Но вместо этого осторожно зажимаю пальцами прохладное стекло и подношу к губам.

— Если уж решила пить, делай это правильно. — раздается надо мной холодный низкий голос, и в эту же секунду длинные пальцы толкают мне в руку дольку лайма. Сок обжигает маленькую ранку на коже, и я вопросительно поднимаю глаза.

Финн смотрит на меня сверху вниз, энергично потряхивая солонкой над тыльной стороной своей широкой ладони.

— Слизываешь соль, пьешь, закусываешь лаймом, поняла?

Пытаюсь проглотить сухость в горле, но безуспешно: она застряла шипастым комком, мешая вздохнуть.

— Где соль? — хриплю, старательно пряча глаза.

— Здесь, — летит ледяное мне в висок. — Прямо перед тобой.

Быстро вскидываю глаза вверх, чтобы убедиться, что Финн разговаривает именно с мной, и тотчас же опускаю на его ладонь, висящую в воздухе рядом с моим плечом. На ней между большим и указательным пальцем серебрится горка соли.